Тяжело опираясь на спинку стула, монахиня встала и направилась к входу в палатку. Натянутый полог хлопал, как парус — поднявшийся еще вчера ветер никак не мог угомониться, принося головную боль и песок. Небо над Калькуттой, неподалеку от которой расположился лагерь, скорых перемен не предвещало.
— Мать Тереза, вы сможете... — откинув край полога, начала было сестра Анна, но смолкла, увидев, что хрупкая старушка уже рядом.
— Кого Господь привел ко мне сегодня? — тихо спросила та скорее себя, чем помощницу. — Пусть войдет.
В палатку бочком проник темнокожий юноша с изуродованным болезнью лицом и распластался на тростниковой циновке.
— Встань... — Пальцы Терезы слегка потеребили его кучерявые волосы. — Не предо мной тебе падать ниц...
— Скажи меня, — чуть приподняв голову, вопросил юноша на чудовищном английском, — а если я принимать твой Бог, Он давать мне жить?
— Ты что, условие ставишь? — усмехнулась она. — Бог один — твой, мой, наш...
— Мой говорить, я умру.
— Все мы умрем. Но ты — не скоро.
— Ты знать?
— Я вижу. !

Да, она видела, потому что многое повидала. Чудовищные лепрозории, где прокаженных сгоняли в стада, как скот, отвратительные «госпиталя», где раненых бросали умирать без какой-либо помощи... Быть рядом с ними стало ее судьбой. «Для меня каждый человек уникален. Каждый важен необычайно», — повторяла она, и в этих словах безграничная любовь к людям, поскольку «от избытка сердца говорят уста». Всех, с кем сводил ее подвиг жизни, Мать Тереза называла «мои люди». В этом не было гордыни, она действительно видела в них кровь от крови, плоть от плоти Создателя, а посему разницы быть просто не могло. Мать Тереза не говорила, подобно многим другим, ежесекундно о Боге, но свидетельствовала о Нем самим своим существованием, с радостью делая то, что, казалось бы, лежит за пределами элементарных человеческих инстинктов: сообщала никому не нужному, нищему, увечному, дурно пахнущему, глупому и скверном}': «Ты не один!».

ВНЕ ВРЕМЕНИ

На всем белом свете не найти страны, более подходящей для христианского подвига, чем Индия. Тотальная нищета, грязь, болезни, местные верования, от которых «епископы» шарахаются, отказывая в милосердии. «Когда я прикасаюсь к телу прокаженного, от которого исходит смрад, я словно прикасаюсь к телу Христа, как и тогда, когда принимаю Его в Евхаристии. Да, проказа — очень тяжелая, мучительная болезнь, но она не так страшна, как чувство, что ты — человек, лишенный любви, нежеланный, брошенный всеми», — говорила Мать Тереза. Она видела в прокаженных детей Божиих. Разве Иисус умер на кресте и не за них тоже? А раз эти люди отмечены столь тяжким недугом и живут в таких жутких условиях, они больше, чем кто-либо участвуют в тайне его искупительных мук.
Кто же эта женщина, которой стали доступны подлинные высоты милосердия, кто она, сумевшая... так и хочется заявить «создать свое учение», но это было бы неправдой: стать учителем, наставником—да, но само ее служение принадлежит не нашему времени, оно скорее апостольское... И опять не то! Не то, потому что служение ее - вне какого-либо времени, вне всякой принадлежности, кроме принадлежности самой Вере. Так кто же она?
Мать Тереза родилась в македонском городе Скопье в семье состоятельных и глубоко верующих албаноговорящих аромунов (македонских румын). Отец умер рано, и первые годы после его смерти были очень тяжёлыми для семьи, но мать, женщина с сильной волей, преодолела боль и полностью посвятила себя детям. «Мама учила нас молиться и помогать людям, которым трудно. Мы умели ценить молитву и труд, — вспоминала Мать Тереза. — Многие бедняки знали наш дом. Никто никогда не уходил от нас с пустыми руками. Каждый день с нами обедал кто-то из бедняков, людей, у которых не было ничего». Ей исполнилось 12 лет, когда в ее душе родилось горячее желание всецело принадлежать Богу. Но тогда она старалась отбросить эти мысли, так как не хотела становиться монахиней — «И лишь гораздо позже, когда мне было 18, я ответила на призыв Господа».
Так она (урожденная Гонжа-Агнесса Бояд-жиу), стала послушницей, а вместе с новым одеянием получила и новое имя — Мария Тереза Младенца Иисуса. Примером святости для нее была «современница» — святая Тереза из Лизье, почившая в 1897 году и причисленная к лику святых в 1925-м. Вскоре Мария Тереза отправилась в далекое путешествие в Калькутту. В стенах общины в Дарджилинге она произнесла первые монашеские обеты. «Это были самые прекрасные дни в моей жизни», — вспоминала Мать Тереза.

Однако очень скоро — даже слишком скоро, как полагали тогда многие из ее окружения — ей становится неуютно в стенах обители. «Я чувствовала, — спустя годы писала Мать Тереза, — что Господь ждет, чтобы я добровольно отказалась от спокойной жизни в моем ордене и вышла на улицы служить нищим. И не просто нищим. Это было ясное и четкое указание: он призывал меня служить отчаявшимся, самым убогим в Калькутте — тем, у которых не было никого и ничего; тем, к которым уже никто не хочет приближаться, потому что они заразные, грязные, на них полно паразитов; тем, которые не могут даже идти просить милостыню, потому что они голые, у них нет даже лохмотьев, чтобы прикрыть тело; тем, которые уже не могут есть, потому что от истощения у них нет сил даже на это; тем, которые в изнеможении падают на улицах, осознавая, что умирают; тем, которые уже не плачут, потому что у них уже нет слез. Именно таких людей показал мне Иисус, и Он пожелал, чтобы я полюбила их. Богу нужна была моя бедность, моя слабость, моя жизнь для того, чтобы проявить свою любовь к самым убогим...».

СМИРИТЬСЯ? БОРОТЬСЯ!

Как-то гладко все получается — прямо назидательная библейская притча. Жила-была... да, верующая, но далеко не бедная девушка (мало ли таких по всему белу свету: они тихо выходят замуж, рожают детей, не становясь при этом ни хуже, ни эгоистичней) и вдруг— р-раз, услышав глас Господа, она говорит себе: буду служить убогим людям. А люди те весьма охотно сообщают ей: мы, мол, согласны, ты — святая. Примеров таких в Истории не счесть. И чаще всего один пример порождал другой. Вот и Мать Тереза, казалось бы, тоже шла за примером — взяла за образец жизнь святой Терезы из Лизье. Но не для того, чтобы соответствовать ему, а чтобы его превзойти! Не гордыня ли это? О нет, все далеко не так просто!
Судите сами — перед вами фрагменты из «напутствий» Матери Терезы. Вдумайтесь, насколько они глубоки — и современны, и вечны, в Библии-то все несколько иначе: «— Пусть каждый будет мил с другими; лучше совершать ошибки с доброжелательностью, чем чудеса — без нее.
— Бог не создавал нищеты; ее создали мы. Перед лицом Бога мы и так все нищи.
— Плод тишины есть молитва, плод молитвы —вера, плод веры—любовь, плод любви — служение, а плод служения — мир.
— Секрет добра: вначале оно слабо, но всемогуще в конце. Зло, напротив, всемогуще вначале, но ослабевает со временем».
Это практически слова Нового Пророка — нового, поскольку они не призывают напрямую к христианству, как единственно возможному пути к «царствию небесному» , а просто заставляют думать—думать о том, как жить здесь, на земле, среди себе подобных, не только «не творя себе кумира», а даже и не думая об этом!
Так как же Мать Тереза воспринимала, «видела» Бога? Выздоравливая в больнице после очередного инфаркта, в своем дневнике она написала: «Что для меня Иисус? Иисус это...» Дальше следует потрясающий список:
«Иисус — голодный, которого нужно накормить, жаждущий... Бездомный. Больной. Одинокий! Нежеланный! Прокаженный! Нищий! Слепой! Калека! Заключенный!» И что кажется совсем уже странным: «Иисус — это человек с зачерствевшим сердцем, котором)' надо помочь его смягчить».
Но и это еще не все! Как же, интересно, эта монахиня, отринувшая все мирское-яситейское, относилась к жизни? Читайте и поражайтесь:

«Жизнь - это возможность, воспользуйся ею.
Жизнь - это красота, восхитись ею.
Жизнь - это блаженство, вкуси его.
Жизнь - это мечта, осуществи ее.
Жизнь - это вызов, прими его.

Жизнь - долг твой насущный, исполни его.
Жизнь - это игра, стань игроком.
Жизнь - богатство, не растранжирь его.
Жизнь - это имущество, береги его.
Жизнь - это любовь, насладись ею сполна.
Жизнь - это тайна, познай ее.
Жизнь - это завет, исполни его.
Жизнь - это юдоль бедствий, превозмоги ее.
Жизнь - это песнь, спой ее до конца.
Жизнь - это борьба, стань борцом.
Жизнь - это бездна неведомого, ступи в нее не страшась.
Жизнь - это удача, лови этот миг.
Жизнь - так прекрасна, не загуби ее.
Жизнь - твоя жизнь, борись за нее!»

И как же можно не любить человека, который проповедует такое?.. Кстати, слова этого «Манифеста» встречают каждого, кто входит в Дом Матери Терезы, открытый ею для больных с тяжелыми и неизлечимыми болезнями. Слова ее — воистину чудодейственный рецепт, дарующий надежду и радость, внушающий уверенность в себе, заставляющий усталую кровь кипеть. Если вы в плохом настроении, потому что вас обидели, воспользуйтесь силой улыбки! Бог, как полагала Мать Тереза, помогает тем, кто все неприятности и горести встречает не нытьем и жалобами, а радостью и улыбкой. Получив от жизни очередной удар, скажите себе: «Подумаешь! Могло быть и хуже» — и улыбнитесь...

КАК МАТЬ ЗАХОЧЕТ, ТАК И БУДЕТ!

Сестры Ордена милосердия были в этом убеждены. Мать Тереза не давала интервью. Она знала: нет времени, ее ждут. Ей дарили невероятные машины — она продавала их и на вырученные деньги строила госпиталь. Ей лсертвовали, и журналисты хитро спрашивали: «Морально ли брать деньги из рук диктаторов? Папаша Дювалье выписал чек...» Старушка улыбалась и сухо отвечала: «Не стоит обращать внимания на то, кто что скажет. Надо просто делать свое дело». Так Мать Тереза и поступала. Она могла приготовить обед на шесть тысяч человек, не спать много суток подряд, всегда улыбаться, зайти в посольство Ирана и оставить там записку аятолле с «просьбой» срочно ей позвонить, чтобы обсудить проблему заложников, забыть медаль лауреата Нобелевской премии мира где-то в гардеробе королевского дворца... «Невозможная смесь Святого Франциска с фельдфебелем», — заметил как-то с улыбкой один из сотрудников Красного креста.
Она запросто говорила с монархами, выступала перед огромными залами и никогда не писала речей заранее — просто знала, что надо сказать.
В разрушенный войной Бейрут она прибыла с пасхальной свечой и иконой Девы Марии. Помолилась. Наступило перемирие. Она пересекла линию фронта и притащила кучу чумазых слабоумных детей из какого-то разбомбленного детского дома. О ней слагали легенды, пели песни, расска-
зывали сказки, приписывая ей совершенно невероятную, но всегда добрую силу. Так, расцвеченная чудесами, ее жизнь стала частью устного народного творчества.

ЕЩЕ РАЗ ПРО ЛЮБОВЬ

Господь не наделил ее красотой в женском понимании этого слова — маленький рост, «угловатая» фигура, мелкие черты лица, несоразмерно большие «крестьянские» руки... Ну и что? Зато как она умела любить! Всех — и ближних, и дальних! Всех, с кем Господь уготовил ей жить на одной планете, а границ на ней она не знала:
«...Не бойтесь любить. Открывайте сердце и постарайтесь пробудить в нем любовь. Для этого нужно перестать видеть в других и себе только недостатки и ошибки. Ищите и находите в людях прекрасное и доброе. Это вдохновляет и нас самих, и других на проявление лучших качеств. Люди, действительно умеющие любить, не ставят никаких условий. Они свободны даже любить своих врагов... Любовь это искусство, и она требует тренировки, так же как приобретение любого навыка. Если мы не будем прикладывать усилий, чтобы любить, мы будем одиноки и несчастны».
Эта ее неимоверная любовь к людям выразилась в том, что с 1965 года созданный Матерью Терезой Орден милосердия перешагнул границы Индии, в настоящее время у него 400 отделений в 111 странах мира и 700 домов милосердия в 120 странах. Миссии Ордена работают прежде всего в районах стихийных бедствий и экономически неблагополучных регионах. Кроме того, сегодня в 600 центрах в 127 странах работает более 4000 миссионерок любви — сестры помогают выживать полумиллиону семей, обучают 20 тысяч детей и ухаживают за 90 тысячами прокаженных. И мир дрогнул: в 1973 году мать Тереза была удостоена только что учрежденной Темплтоновской премии «За прогресс в религии» — она стала ее первым лауреатом. В 1979 году Матери Терезе была присуждена Нобелевская премия мира «За деятельность в помощь страждущим», а в 1997-м, в год смерти, ее удостоили высшей награды США—Золотой медали Конгресса. Как сама она относилась к своей славе? Можно догадаться даже без цитат — Мать Тереза всю свою жизнь просто работала, не стремясь ни к какому признанию.
Незадолго до ее кончины один журналист задал ей вопрос: «Вы боитесь смерти?». Мать Тереза ответила: «Нет, совершенно не боюсь. Умереть — значит вернуться домой. Разве вы боитесь возвращаться домой к своим близким? Я с нетерпением ожидаю смерти, ведь тогда я встречу Иисуса и тех, кого во время своей земной жизни я старалась одарить любовью. Это будет чудесная встреча, разве не так?». Когда Мать Тереза произносила эти слова, ее лицо светилось радостью и покоем.

ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ

Она умерла 5 сентября 1997 года в возрасте 87 лет. 13 сентября прямую трансляцию с ее похорон вели крупнейшие телеканалы мира. Ее тело везли по улицам Калькутты на орудийном лафете, — том самом, на котором в свое время везли тело Махатмы Ганди. Эта маленькая, вся в морщинках, старушка из Калькутты стала для людей сокровищем, так как излучала Любовь, единственную надежду мира. И мир этот снова дрогнул: уже в октябре 2003 года Католическая церковь причислила Мать Терезу к лику святых... Церкви потребовалось всего лишь б лет после ее смерти (по сравнению с другими, это крайне малый срок), дабы осознать, что на свете жил человек, вся жизнь которого была служением и подвигом.